Надежда Радченко
Перед Никитой лежал раскрытый учебник химии. Но мысли мальчика витали где-то вдалеке от кислотных оксидов, а глаза сами собой устремлялись за окно. Там мартовское солнце щедро дарило свою любовь миру. От этой любви в умилении плакали сосульки, и таяли окаменевшие за зиму сердца сугробов. На карнизе пристроилась парочка голубей. Они прижимались друг к другу и нежно ворковали.
Рядом на подоконнике разлёгся пушистый красавец Баюн. Он тоже неотрывно смотрел в окно: то ли на сладкую парочку голубей, то ли просто размечтался о чём-то. Кот щурил янтарные глаза и чуть слышно урчал.
- Что, Байка, небось, предвкушаешь вечернее рандеву с какой-нибудь Муркой? – подмигнул коту Никита.
Но Баюн даже не шелохнулся – так разомлел, разнежился на солнышке.
Никита снова попытался читать учебник, но строчки упрямо расплывались перед глазами, и голова была занята совсем другим.
- Вот ведь девчонка! – думал он – Казалось бы, ничего в ней особенного. И не сказать, что красивая. Но глаза! Как взглянет – сердце замирает...
- Что это я? У меня же завтра контрольная. Конец четверти на носу. Оксиды надо учить!
Но учить оксиды не получалось. Мозги, казалось, плавились, как весенний снег.
А тут ещё громко хлопнула входная дверь. Это вернулся с работы отец.
- Любимая! - весело позвал он маму – Встречай, твой зайчик пришёл!
- Иду-иду, дорогой! – откликнулась мама.
- Тоже мне – Ромео и Джульетта! – фыркнул Никита. - Ведь пятнадцать лет уже, как поженились…
И опять устремил взор на целующихся голубей.
- Тьфу, ты! Телячьи нежности! – Никита снова вспомнил ту самую девочку. - Сдались мне её глаза!..
Попробовал читать учебник вслух. Но химия по-прежнему казалась китайской грамотой.
Мальчик перевёл взгляд на стену справа от окна. Там в простой рамочке висела пожелтевшая от времени свадебная фотография бабушки и дедушки. Оба были молодыми, красивыми, счастливыми. Дед нежно обнимал свою невесту, а её голова в аккуратных кудряшках лежала на его мужественном плече.
- Всю жизнь любили друг друга, - вздохнул Никита – Она его всего-то на полгода пережила.
Он долго смотрел на портрет, и вдруг ему стало казаться, что вместо деда там, на снимке, он сам, а вместо бабушки – девчонка с сияющими глазами. Та, в которой нет ничего особенного.
Или есть?..
- Сын, иди ужинать! – позвал отец, заглядывая в комнату – Гранит науки подождёт.
- Иду! – Никита почесал Баюна за ухом и отправился на кухню.
Вся семья была в сборе. Трёхлетняя Катька сидела на своём высоком стульчике, болтала ногами и размазывала по тарелке картофельное пюре. И щебетала, не переставая. Она, вообще, с тех пор, как пошла в детский сад, стала ужасно разговорчивой.
- Он такой хороший, такой хороший! – причитала сестра.
- Кто хороший? – спросил Никита.
- Ну, этот новенький... Тёма… он такой красивый… прямо как принц… не-е, как Шрек!.. я на нём женюсь!..
- Глупая ты, Катька!
- Сам ты глупый! – надулась сестра.
- Молодёжь, не ссорьтесь! – прервал отец. – Давайте, лучше посмотрим, что «Культура» показывает.
И щёлкнул пультом.
На сцене какой-то певец бархатным баритоном пел:
«Любви все возрасты покорны,
Её порывы благотворны…»
Кто бы спорил!
Но как прикажете готовиться к контрольной, когда повсюду эта самая любовь?